не удается. 25-летний МаркМаслов стал исключением из правил.

Поиски
Марк появился на свет в Щекинском роддоме. Совсем маленьким попал в Северо-Агеевскую школу-интернат. Затем был Одоевский интернат, где Марк прожил многие годы. Страдавший с рождения ДЦП, он выучился ходить, и сейчас можно говорить лишь о последствиях этого тяжелого недуга. О том, что все еще болен, уже нельзя.
Мальчик ничего не знал о себе. В Одоевском интернате он впервые решил, что будет искать родных. Для начала сделал самый простой и логичный шаг – попросил показать его личное дело. Там значилось: мать проживает в Щекине. Марк написал ей несколько писем, но все вернулись обратно – по этому адресу уже давно были прописаны другие люди.
– А потом мне приснился брат, которого я никогда не видел, – рассказывает Марк. – Но сон был очень реалистичный.
Это покажется фантастическим, но спустя некоторое время брат появился и наяву – он приехал в интернат, когда Марку было 12 лет. Рассказал, что сам вырос в Первомайском детдоме, потом уехал жить в Чувашию. Правда, про то, где найти их мать, не сказал ничего.
Когда Марку исполнилось 18 лет, его перевели в Красивский психоневрологический интернат в Чернском районе. Там, откладывая деньги из своей пенсии, парень купил ноутбук и оставил заявку на сайте передачи «Жди меня» – вкратце рассказал свою историю, указал номер телефона и приложил фотографию. Шли годы, отклика все не было. Марка перевели в Тороховский психоневрологический интернат, где он живет по сей день.
– Через семь лет, в день моего 25-летия, зазвонил телефон, – рассказывает Марк. – Женщина на том конце провода плакала. Это была моя мама.
Сотрудники интерната парню поначалу не поверили, но потом убедились, что он не выдумывает.
– Когда Марк мне об этом рассказал, я засомневался, – признается заведующий отделением врач-психиатр Вячеслав Шлегель. – Многие наши подопечные пытаются искать родных, но мало у кого это получается. Даже если мать и отец действительно живы, на контакт зачастую отказываются идти. У кого-то есть здоровые дети, которых они хотят оградить от общения с инвалидом. Кто-то боится, что соседи узнают о таком члене семьи, начнутся пересуды. Конечно, в последнее время в обществе сильно поменялось отношение к людям с ограниченными возможностями здоровья. Но говорить об абсолютной толерантности пока не приходится.
То, что происходило дальше, напоминает классический сюжет мыльной оперы: женщина приехала к сыну в интернат. Рассказывала: вдруг появилось предчувствие, что ее кто-то ищет. Не умея пользоваться Интернетом, попросила дочь проверить свои странные догадки. Та довольно скоро наткнулась на сайт, где оставил весточку Марк.

Большая семья
– Мама Марка вспоминала, что, когда сын родился, врачи уверяли ее: младенец нежизнеспособен, он появился на свет с тяжелыми отклонениями в развитии, и лучше будет отказаться от него, – рассказывает главврач Шлегель. – На самом деле в те времена это было довольно распространенной практикой – инвалидов скрывать от общества в учреждениях закрытого типа.
Оказалось, что у Марка большая семья: двое племянников, столько же сестер и три брата. Четвертого – того самого, что навещал его в интернате, на тот момент уже не было в живых.
– Отец тоже уже 19 лет как лежит, – сказал Марк, имея в виду смерть родителя.
Наш герой несколько раз ездил к своим вновь обретенным родственникам. Живут они все вместе и весьма небогато. Мама-пенсионерка в последние годы уже несколько раз успела полежать в больнице из-за проблем с ногами. Однако, несмотря на это, подрабатывает дворником. В целом ситуация такова, что переехать к семье Марк не может – не позволяют ни квартирный вопрос, ни материальное положение.
– В нескольких первых поездках Марка сопровождали его товарищи – из здешних обитателей, тех, что поактивнее. Потом, когда он освоился и запомнил дорогу, стал ездить сам